«Зачем ты, память, больна снегами, больна снегами, русских зим?»

I. Вступление.

            1. У каждого возраста свой Тургенев. В раннем  детсте он приходит к нам сказками «Капля жизни», «Самознайка», в школьные годы знакомство с писателем начинается с трогательного, волнующего рассказа «Муму», затем – «Записки охотника», «Вешние воды», «Первая любовь», позже – романы И.С.Тургенева..

            Действие в его произведениях часто происходит на нашей Тульской земле или рядом с нею…

            Сегодня мы расскажем об Иване Сергеевиче Тургеневе, о людях, его окружавших, о той среде, которая питала его душу, ум, талант…

            2. Звучит романс на стихи Б.Пастернака «Мело, мело по всей земле…»

            3. На фоне кресла с пледом и зажженой свечи:

            В Буживале, близ близ Парижа, сияло и нежилось в неярком солнечном свете майское утро.

            Со стороны реки дул слабый прохладный ветер, осторожно перебиравший ветви огромных раскидистых ясеней, плакучих ив и каштанов…

            Тургеневу всё нравилось здесь, в Буживале: и маленькое его шале – этот домик в швейцарском стиле посреди леса, и ласковый свист птиц, и поющая в парке вода. К тому же рядом, чуть ниже по склону горы, на вилле «Ясени» живёт великая артистка, друг его сердца, которую перестанет он нежно и глубоко любить только тогда, когда перестанет он нежно и глубоко любить только тогда, когда перестанет существовать. Впрочем, это случится, как видно, скоро: смерть уже заметила его и заглянула в лицо.

II. Жизнь завершается. Сердцем Тургенев в России.

1) Вокруг шла простая удивительная жизнь людей и природы с её ясными, простыми целями и столь же ясной, простой, почти грубой правдой. Но люди не понимают, каким владеют они счастьем, что живут, что дышат, что видят, что ходят, что любят друг друга… А вот если б спросили его, чего же он-то хочет сейчас, в чем сейчас его самая страстная, самая опьяняющая сердце мечта, он бы ответил: «Пять минут постоять на ногах – одному, без посторонней помощи – и не ощутить боли».

            Но это счастье, увы, недостижимо. Жизнь уже уходит от него всё быстрей и быстрей.

            Жизнь завершена. У него нет ни родной семьи, ни родного очага над сенью родных русских деревьев, всю жизнь он южился на краешке чужого гнезда, а счастье его было мимолетным, как дым. И все-таки жизнь свою прожил он не даром.

2) Жизнь завершена. Но, расставаясь с нею, как бы хотелось ему ещё раз надышаться горькой свежестью полыни и сладким запахом гречихи на полях родины! Как бы хотелось ему ещё раз полежать в прохладной тени под дубовым кустом на скате знакомого оврага, увидеть заросшие дорожки старого спасского сада, и песчаное местечко под дряхлой плотиной, и высокие берёзы с длинными висячими ветками, из-за которых с просёлочной дороги, бывало, неслись унылая песня мужика и тарахтенье телеги…

            Как бы хотелось ему ещё раз побродить по тёмным лугам и болотам за дичью с ружьём и собакой…

            Тургенев закрыл глаза: так легче рождались воспоминания о далекой-далекой поре, всегда такие желанные для прожившего жизнь человека.

            И тотчас возникли перед ним липовые аллеи Спасского, светлый холодный пруд в конце сада, и желтые песчаные дорожки, и теплые полянки между деревьями, и молодой раскидистый дуб, и беседка в саду…

            И дом его детства…

            Там, в спасском, научился он любить природу и ненавидеть рабство. Отец… мать… старая нянюшка Васильевна… братья… друзья детства… крепостные мужики и дворовые… и первая любовь…

            Всё, всё всплывает опять в его памяти, бежит перед ним, дорогое и ненавистное, радостное и печальное, всё опять перед ним, живое и трепетное, проходит и исчезает и вновь возникает…

            Сердце его – там, в заснеженной России, «где хлебом пахнет дым»…

3) Исполняется романс на стихи Тургенева И.С. «В дороге» («Утро туманное…»)

III. Усадьба.

1) Родовая усадьба Лутовиновых занимала 39 десятин в березовой роще на пологом холме. Строительством усадьбы занимался вначале 19в. (1808г.) дядя Варвары Петровны, Иван Иванович Лутовинов.

            Долго не могли забыть крестьяне, сколько тяжелого труда им пришлось положить, когда вручную выкорчёвывали большие березы и сажали их в господском парке.

2) Скрещенные аллеи лип обозначали римскую цифру XIX, т.е. XIX столетие, когда было положено основание прекрасному парку в Спасском.

            Иван Иванович построил при въезде в усадьбу большую, просторную каменную церковь.

            На расстоянии сотни метров от неё был выстроен из крепкого дуба главный усадебный дом в два этажа, в сорок комнат с двусветном залом, с двумя кирпичными полукруглыми галереями, с колоннами и нишами и деревянными флигелями. Дом и галереи имели вид широко изогнутой поковы. Перед домом был разбит цветник: прекрасные аллеи роз, на клумбах – тюльпаны, ирисы, пионы, левкои, астры. Цветник замыкался зарослями сирени, жасмина, жимолости и акации. В центре – большая клумба пионов с красивой стройной лиственницей посередине.

3) Направо и налево от дома – фруктовые сады и ягодники, за ними, около еловой аллеи,- теплицы и оранжереи, в которых возревали персики, абрикосы, ананасы, арбузы и дыни. Фрукты подавались к барскому столу круглый год.

            У пологого холма, на котором расположена усадьба, были пруды с земляными плотинами и развесистыми ракитами. Эти пруды замыкали парк с западной и восточной сторон.

4) Если пойти вниз от «флигеля изгнанника», то вскоре после поперечной аллеи пересекающей весь парк, начнется вправо «аллея ссыльного», посаженная, по преданию, самим Тургеневым. Она выводит к берегу пруда, получившего название Савинского. Здесь у Тургенева в детстве было немало «тайных местечек». Сюда он любил приходить и взрослым, чтобы уединиться в липовой беседке или посидеть у пруда. «Если вы когда-нибудь приедете в Спасское,- писал Тургенев Полине Виардо,- я поведу вас к этой скамье. Две великолепные сосны редкой породы растут вплотную друг к другу… посреди хорошенькой лужайки; за ними сквозь свисающие ветви берёз виден пруд, или, вернее спаское озеро».

            Звучит грамзапись «Голоса птиц».

5) От пруда можно идти назад к дому по центральной липовой аллеи, а также по аллеи – змейке, рассчитанной на неспешную прогулку, особенно, когда поют или, как говорил по-народному Тургенев, голосят соловьи, не умолкают «малиновки, дрозды, иволги, горлицы, зяблики, щеглята и множество воробьев и ворон», а к их гомону «издали примешивается пение перепелов во ржи»…

6) Сквозь эту бесконечную музыку жизни до нас явственно доходят мудрые и волнующие слова Тургенева, с которыми он обратился в середине лета 1882г. к семье Якова Полонского: «Когда вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь, которую я уже, вероятно никогда не увижу».

7) Звучит «Вечерний звон».

IV. В Петербург!

1) 1834 год. Тургенев едет учиться в Санкт-Петербург.

            …Из Москвы выехали на рассвете, под звон набата: стояла знойное, тревожное лето 1834 года, лето больших пожаров…

            Иван не спал… Он вновь и вновь обращался к недавнему прошлому, проверял свое сердце, словно бы подводя под минувшим итог и черту. Ещё в Спасском, два года тому назад, открылся перед ним…чудовищно-странный мир, в котором жил он, ничего не замечая, с младенчества.

            Лушка, нянюшка Васильевна, живописец Николай Федосеев, мальчишки-одногодки Никонор и Николашка, и буфетчик Антон Григорьевич, и дворецкий Тоболев, и Фёдор Лобанов – все, все, кого он уважал и любил, кто читал ему первые книжки, учил добру, рассказывал дивные сказки, все они почему-то вдруг оказались отнюдь не такими же людьми, как он, как папенька с маменькой, как дяденька Николай Николаевич…

            Знали они толк и в разной охоте, и в рыбной ловле, и во многом другом; так же как папенька с маменькой, как наезжавшие в гости вельможные чиновники и дворяне (да, пожалуй, и лучше!), постигли многие из них премудрсть божественного искусства поэзии, музыки, живописи и театра, математику, медицину… И всё-таки считались они почему-то отнюдь не людьми, а всего лишь вещью или бесправным созданьем вроде сеттера Напля либо маменькиной кобылки Авроры. Может, так определил Господь бог оттого, что были владетели крепостных мужиков, по слову маменьки, и благороднее, и возвышенней в мыслях, и чище душой?

            … Иван иронически усмехнулся. Знал он отлично, что дворянское звание и блеск наружного просвещения не суть ещё признаки возвышенной души и доброго сердца. Так подружился он с мыслью о горькой нелепости мира, его окружающего.

2) В Петербурге Тургенев посещал университетские лекции редко, главным образом, когда читали Петр Александрович Плетнев или Александр Васильевич Никитенко. Книги – вот кто помогал ему в это тяжкое время, вот кто учил его твердости духа в несчастиях жизни. И всех больше – великий российский поэт Александр Пушкин.

            Но была и ещё одна – тайная – радость у Тургенева в ту памятную петербургскую осень: он сочинял стихотворную драматическую поэму «Стено», работал над поэмой жадно, самозабвенно, с подлинным вдохновением.

            Чудная, отличная вещь – работа! Всё будничное, тревожное, ранящее сердце покидает тебя, и вокруг начинают шептать, дышать, движутся рожденные тобою же образы, возникает мир, никогда и нигде не бывший…

3) Музыкальный фон – вальс Ланнера.

4) Стали Тургеневы выезжать изредка на балы в Дворянском собрании, что на Невском проспекте. Николашка Серебряков, одевая барина Ивана Сергеевича к балу, всегда восхищался: «Ну истинно вы бог олимпийский, Иван Сергеич, купидон-с, да и только!»

            В самом деле, Тургенев был красив и изящен в таком наряде. Этого молодого человека, почти мальчика, с копной мягких русых волос, зачёсанных на пробор, с чуть насмешливым взглядом больших темно-серых глаз и ласковой улыбкой по-детски пухлых губ, барашни наперебой выбирали в котильонах и мазурках…

5) Исполняется стихотворение И.С.Тургенева «Я шёл среди высоких гор…»

Я шел среди высоких гор,

Вдоль светлых рек и по долинам..

.......

V. 1) Шли дни. Миновали университетские экзамены Ивана Сергеевича. В середине июня, отметив шумной пирушкой долгожданный кандидатский аттестат Ивана Сергеевича, Тургеневы двинулись в Спасское.

               …Ещё за две версты от усадьбы встретили господский поезд, низко кланяясь и желая здоровья, крепостные…

               Как сильно изменилось Спасское за эти пять лет, что не был в нём Иван Сергеевич! Комнаты словно бы стали меньше и ниже, веранды теснее…

               Зато спасский парк – и липовые беседки, и душистые поляны, и цветники, и клумбы, и заросли сирени, жасмина, малины, крыжовника – всё разрослось, всё шумело листвою и красками, переполняя обрадованное сердце беспредельным изумлением перед жадною силой и неувядаемой красотой природы.

2) … По-прежнему вечерами дымчато-пепельные туманы тихо всходили над поросшими изумрудной зеленью спасскими прудами, словно бы пряча и прикрывая ту таинственную жизнь, что будет дремать в глубине всю короткую летнюю ночь. И по-прежнему в чаще парка неумолчно свистели, щелкали птицы, куковала то тут, то там бездомовница кукушка, и стонала потом до зари одинокая горлинка, а крупные зёрна утренней росы на траве ярко вспыхивали, как прежде, и догорали своим недолгим радужным пламенем.

3) Тогда, именно тогда, в то лето тридцать седьмого года, какими-то новыми глазами увидел он, по-иному понял, иначе почувствовал всю томящую сердце неразгаданность, всю таинственность и прелесть первозданной жизни деревьев, травы, сада и леса, птиц и собак, прудов и реки – всего, что называем мы вечной, живою природой. Именно тогда, в это лето, вдруг прорвался в душе его долго молчавший весёлый родник, запели стихи, легко укладываясь в гармонические строчки…

               Но самым удивительным из того, что называлось природою, миром, были всё-таки люди…

4) Исполняется стихотворение в прозе И.С. Тургенева «Деревня»: (на сцене – соответствующее оформление: плетень, подсолнухи, деревенские лавки… Исполнитель – в русском костюме и цветочном венке на голове…)

5) Звучит народная песня «Летят утки». На сцену входят учащиеся в русских костюмах, ведут хоровод; в конце песни «змейкой» уходят со сцены.

6) С ружьем и собакой прошагал он в то лето немалые версты, нередко ночуя то в крестьянских избах, то в тесных сторожках лесников, то в укрытых травою и листопадом шалашах, на сеновалах, в сараях или просто на теплой земле у потухающего костра.

               Разделяли с ним, бывало, нехитрый охотничий ужин и горемыка – бобыль, и степенный, хозяйственный мужичок себе на уме, и озлобленный, ни во что уже не верящий хмурый бирюк – полеха, и тихий мечтатель, и гуляка дворовый, знатоки соловьиного свиста, повадок, лесных зверей и болотных птиц, рыбаки, охотники, мельники…

               Сколько лиц самобытных, характеров, судеб! Сколько случаев и происшествий, то трагически-страшных, то трогательных и поэтичных, к тому же рассказанных языком оригинальным и сочным.

7) Он возвращался из этих походов загорелый от солнца и ветра и, затворяясь в своей комнате, торопливо записывал на обрывках бумаги, сам не зная зачем всё, что увидел, что услышал, что перечувствовал.

               Смутно было тогда у него на душе. Всё вокруг Спасского и далее по округе лежало нищим, полуразрушенным, обветшалым. Избы крестьян покривились, потемнели от старости, дворы пусты, безжизненны, грязны; окна многих домов по деревням и селам крест на крест заколочены досками – бродят где-то хозяева, прося христа-ради кусок хлеба, копеечку, гречневый блин…

               Видно, не кормит уже почему-то земля русская исконного своего работника – мужика.

8) Память воскрешала маменьку, помещицу властную и жестокую.

               Перед глазами стояла красавица Лушка, выросшая вместе с барчуками, освоившая грамоту, певунья да рукодельница…

               Лушку маменька решила продать помещице Медведихе, слывущей в округе свирепой и лютой… Испугалась Лушка, пыталась бежать, упала, повредила внутри что-то, почернела, высохла и сгинула…

               Федосееву, талантливому художнику, отмеченному самим Орестом Кипренским, маменька запретила рисовать…

               А старых садовников Варвара Петровна приказала высечь розгами за то, что кто-то сорвал с её клумбы три астры.

               Не мог терпеть такого Иван Сергеевич, умолял маменьку смилостивиться, пока не свалился в горячке…

9) Звучит романс «Ямщик, не гони лошадей...»

VI. 1)…Так ничего из жизни и не выходило.

               Уже проводил он и 23-ю, и 24-ю свою весну, а дела, настоящего дела всё нет и нет. Однокашники его и друзья худо ли, хорошо, но прибились к заветному берегу.

               И только он, Тургенев всё мечется да мечется из стороны в сторону: то в Питер бросится невесть зачем, то в Москву, то в Спасское, то опять за границу – в Берлин, Дрезден, Мариенбард… Мелькали мимо дни, недели, месяцы, не принося ни счастья, ни успокоения. Балы, маскарады, пустая светская болтовня в салонах – в этом не было недостатка. Да что в них? Только одно оставалось – стихи. И стихи он писал. И стихи его нравились.

2) В тот год Петербург был взволнован удивительным событием: осенью приехали на гастроли знаменитые итальянцы – тенор Баттиста Джовани Тамбурини и двадцатидвухлетняя примадонна, слава которой уже гремела во всех европейских столицах, Полина Виардо. Это была поистине великая артистка. Лондон, Брюссель, Париж восхищались её необыкновенным голосом.

               Поэты писали ей стихи. Композиторы создавали для неё свои оперы. Знаменитые писатели и музыканты добивались чести знакомства с нею, её расположения, её жружбы.

3) Было светло и радостно на душе у Тургенева от того, что вдруг чем-то несказанно близким, бесконечно дорогим дохнуло на него от этого глубокого, чистого, как ручей, голоса, от этих нежных прекрасных рук, этих опьянённых вдохновением глаз.

               … С тех пор вечерами невозможно было застать Ивана Сергеевича дома. Высокий, красивый, модно одетый, он неизменно появлялся в театре, в концертах, всюду, где пела мадам Виардо. И всякий раз ожидала певицу нарядная корзина цветов с визитной карточкой Тургенева и надписью: «Маленькая дань величайшего восхищения».

4) Звучит романс «Гори, гори, моя звезда…»

5) Виардо вошла в жизнь Тургенева навсегда, он и в Буживале поселился рядом с её домом. Вся семья Виардо любила Тургенева и поддерживала его до последних дней жизни.

6) А память по-прежнему возвращает умирающего Тургенева в далекую заснеженную Россию.

7) Звучит песня «Снега России».

8) Читается стихотворение в прозе «Русский язык».

               Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины,- ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!

               Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!

VII. Заключительное слово учителя.

Звучит песня «Снега России»